Стихи, состоящие из 25 строк

Ребенок еще не нахватался множества лишних подчас сведений, информационного мусора. Его голова не перегружена каждодневными заботами и проблемами, и познанию действительности он открыт в полной мере, в том числе через продукты искусства. Выучить стихотворение ему по силам, хоть в процессе и ощущается чем-то вроде подвига. Стишок развивает речь, причем можно сделать упор сразу на двух видах – устной и письменной, которую продвигать как метод запоминания. Пока школьник выписывает необходимые строки, он их и заучивает лучше. А параллельно узнает о незнакомых ранее явлениях, взаимодействиях между людьми и вещах.

Легкие стихи из 25 строк

Sed non satiatus

Что же мне делать, когда не пресыщен
Я — этой жизнью хмельной!
Что же мне делать, когда не пресыщен
Я — вечно юной весной!

Что же мне делать, когда не пресыщен
Я — высотой, глубиной!
Что же мне делать, когда не пресыщен
Я — тайной муки страстной!

Вновь я хочу все изведать, что было…
Трепеты, сердце, готовь!
Вновь я хочу все изведать, что было:
Ужас, и скорбь, и любовь!

Вновь я хочу все изведать, что было,
Все, что сжигало мне кровь!
Вновь я хочу все изведать, что было,
И — чего не было — вновь!

Руки несытые я простираю
К солнцу и в сумрак опять!
Руки несытые я простираю
К струнам: им должно звучать!

Руки несытые я простираю,
Чтобы весь мир осязать!
Руки несытые я простираю —
Милое тело обнять!
* Но не утоленный (лат.)
В. Брюсов

Мы, Шемзеддин, со чадами своими…

Мы, Шемзеддин, со чадами своими,
Мы, шейх Гафиз и все его монахи, —
Особенный и странный мы народ.
Удручены и вечных жалоб полны,
Без устали ярмо свое влача,
Роняя перлы из очей горячих, —
Мы веселы и ясны, как свеча.

Подобно ей мы таем, исчезаем,
И, как она, улыбкой счастья светим.
Пронизаны кинжалами ресниц
Жестоких, вечно требующих крови,
Мы только в этих муках и живем,
В греховном мире вечно утопая,
С раскаяньем нисколько не знакомы,
А между тем, свободные от злого,
Мы вечно дети света, а не тьмы —
И тем толпе вполне непостижимы.

Она людей трех видов только знает;
Ханжу, во-первых, варвара тупого,
Фанатика, с его душою мрачной,
А во-вторых — развратника без сердца,
Ничтожного, сухого эгоиста,
И, наконец, — обычной колеей
Бредущего; но для людей, как мы,
Ей не найти понятья и названья.
А. Фет

Мера за меру

Дук

Вам объяснять правления начала
Излишним было б для меня трудом.
Не нужно вам ничьих советов. Знаньем
Превыше сами вы всего. Мне только
Во всем на вас осталось положиться.

Народный дух, законы, ход правленья
Постигли вы верней, чем кто б то ни был.
Вот вам наказ: желательно б нам было,
Чтоб от него не отшатнулись вы.

Позвать к нам Анджело.
Каков он будет
По мненью вашему на нашем месте?
Вы знаете, что нами он назначен
Нас заменить в отсутствии, что мы
И милостью и страхом облекли
Наместника всей нашей власти, что же
Об нем вы мните?

Ескал

Если в целой Вене
Сей почести достоин кто-нибудь,
Так это Анджело.

Дук

Вот он идет.

Анджело

Послушен вашей милостивой воле,
Спешу принять я ваши приказанья.

Дук

Анджело, жизнь твоя являет
То, что с тобою совершится впредь.
А. Пушкин

Из Alfieri

Сомненье, страх, порочную надежду
Уже в груди не в силах я хранить;
Неверная супруга я Филиппу,
И сына я его любить дерзаю!..
Но как же зреть его и не любить?

Нрав пылкий, добрый, гордый, благородный,
Высокий ум, с наружностью прекрасной
Прекрасная душа… Зачем природа
И небеса таким тебя создали?

Что говорю? Ах! так ли я успею
Из глубины сердечной милый образ
Искоренить? — О, если пламень мой
Подозревать он станет! Перед ним
Всегда печальна я; но избегаю

Я встречи с ним. Он знает, что веселье
В Испании запрещено. Кто может
В душе моей читать? Ах, и самой
Не можно мне. И он, как и другие,
Обманется — и станет, как других,
Он убегать меня… Увы, мне, бедной!..

Другого нет мне в горе утешенья,
Окроме слез, и слезы — преступленье.
Иду к себе: там буду на свободе…
Что вижу? Карл! — Уйдем, мне изменить
И речь и взор — все может: ах, уйдем.
А. Пушкин

Стихи не меньше 25 строк

Сельский сон

Как сладко в уголок укромный
Залечь, с спокойствием в душе,
На сенокосе — в шалаше,
Где виден, сквозь ветвей, надзвездный овод огромный
Иль светлый океан волнистых облаков!..

Как сладко в тишине приютной хаты,
В садах природы пить роскошны ароматы,
Дыханье молодых цветов!
Вблизи — ручей, грустя от тесноты брегов,
Как будто их раздвинуть хочет;
Вдали — протекший гром грохочет…

Но вот заря глядит в серебряный поток,
И утро под окно спускается украдкой,
И веет негой ветерок…
Как мил он мне, сей час мечты и неги сладкой!
Я слушаю сквозь сон, чуть помня сам себя,
Как милый сын весны, впервые полюбя,

Протяжно, томно ноет, стонет,
Как будто в сладкой неге тонет,
Всё тише, тише… смолк — и вдруг
Шумит, катит, дробит и щедро сыплет трели!

И песнь — то яркий треск, то милый глас свирели
Переливается, лелеет, нежит слух!..
Весь воздух — аромат и пенье,
И весь я свежее, живое наслажденье!..
Ф. Глинка

Побег

Твои очи, сестра, остеклели:
Остеклели — глядят, не глядят.
Слушай! Ели, ветвистые ели
Непогодой студеной шумят.
Что уставилась в дальнюю просинь
Ты лицом, побелевшим, как снег.

Я спою про холодную осень,—
Про отважный спою я побег.
Как в испуге, схватившись за палку,
Крикнул доктор: «Держи их, держи!»
Как спугнули голодную галку,
Пробегая вдоль дальней межи —
Вдоль пустынных, заброшенных гумен.

Исхлестали нас больно кусты.
Но, сестра: говорят, я безумен;
Говорят, что безумна и ты.
Про осеннюю мертвую скуку
На полях я тебе пропою.

Дай мне бледную, мертвую руку —
Помертвевшую руку свою:
Мы опять убежим; и заплещут
Огневые твои лоскуты.
Закружатся, заплещут, заблещут,
Затрепещут сухие листы.
Я бегу… А ты?
А. Белый

Калмычке

Прощай, любезная калмычка!
Чуть-чуть, назло моих затей,
Меня похвальная привычка
Не увлекла среди степей
Вслед за кибиткою твоей.

Твои глаза, конечно, узки,
И плосок нос, и лоб широк,
Ты не лепечешь по-французски,
Ты шелком не сжимаешь ног,
По-английски пред самоваром

Узором хлеба не крошишь,
Не восхищаешься Сен-Маром,
Слегка Шекспира не ценишь,
Не погружаешься в мечтанье,
Когда нет мысли в голове,

Не распеваешь: Ма dov’e
Галоп не прыгаешь в собранье…
Что нужды? — Ровно полчаса,
Пока коней мне запрягали,
Мне ум и сердце занимали

Твой взор и дикая краса.
Друзья! не все ль одно и то же:
Забыться праздною душой
В блестящей зале, в модной ложе,
Или в кибитке кочевой?
А. Пушкин

Шарада

На тучных пажитях Авзонии цветущей,
Раздвинув злачные брега,
Часть первая моя шумя кропит луга
И поит пышные града и скромны кущи-
Страну событий и чудес;

И в зеркале ее высокий свод небес
Безоблачен, чуть зыблясь, почивает;
И в роще лавровой златой лимон мелькает…
Моя вторая часть
Над небом и землей свою простерла власть;
Всему закон — ее всемощны произволы;
Воззрит — и сонмы звезд бледнеют и дрожат.

Речет — и царства в прах! Низвержены престолы!
Коснется безднам — и кипят!
Велит — и цепью гор глубоки станут долы…
А целое мое ни пышностью парчей,
Ни блеском крупных перл, ни искрометна злата
Не скроешь ты, Оргон! мой сын и сын разврата,
От зорких божеских очей…

Сбери кругом себя весь блеск честей и славы,
Испей все прелести и неги и забавы,
Сдвинь море и взнеси до неба пышный дом,
Нигде не избежишь моей второй ты части:
Твою преступну грудь грызут строптивы страсти,
И на чело твое давно прицелен гром.
Ф. Глинка

Напрасно!

Напрасно!
Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,
И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;
Тебе улыбаюсь, а внутренне горько я плачу,
Напрасно.

Разлука!
Душа человека какие выносит мученья!
А часто на них намекнуть лишь достаточно звука.
Стою как безумный, еще не постиг выраженья:
Разлука.

Свиданье!
Разбей этот кубок: в нем капля надежды таится.
Она-то продлит и она-то усилит страданье,
И в жизни туманной всё будет обманчиво сниться
Свиданье.

Не нами
Бессильно изведано слов к выраженью желаний.
Безмолвные муки сказалися людям веками,
Но очередь наша, и кончится ряд испытаний
Не нами.

Но больно,
Что жребии жизни святым побужденьям враждебны;
В груди человека до них бы добраться довольно…
Нет! вырвать и бросить; те язвы, быть может, целебны, —
Но больно.
А. Фет